Амальгама

1. Имя персонажа
Оронцо Гаэтано Паскуале Доннино.
2. Родословная (чем полнее и информативнее, тем лучше)
Оронцо происходит из семьи небогатого ломбардского негоцианта. Отец нашего героя, Лоттарио Доннино,обанкротился в результате не самых честных с точки зрения закона, торговых операций, в бурные времена борьбы итальянских княжеств за независимость, что бросили цветущий край в горнило конца XVIII века. Все сбережения, скопленные со времен ученичества молодого северянина, лопнули в одночасье, как мыльный пузырь. Надежд на возвращение хоть какой-то суммы не осталось, и негоциант, полагая себя обесчещенным, попытался отравиться муравьиным спиртом, но только ослеп. Это подкосило его жену, Фаустину, безоглядно любящую непутевого мужа и единственного сына; немногие драгоценности могли обеспечить от силы пару недель существования, а потом... впрочем, об этом в свое время. Для полноты картины стоит упомянуть, что Тинелла тоже не блистала родовитостью, хотя романтическая семейная легенда (а легендам и положено быть таковыми) утверждает, что ее предки имеют весьма близкое, хоть и не законное отношение к самому семейству Сфорца; впрочем, это никем не подтверждено, и Оронцо относится к такому преданию с цинической усмешкой.
3. Возраст
40 лет.
4. Внешние данные (чем полнее, тем лучше)
Довольно высокого (конечно, по меркам эпохи) роста и небольшой полноты, которая не режет взгляд, но лишь подчеркивает плавность линий силуэта. Как и у всех рыжеволосых, у Оронцо молочно-белая кожа, наш герой легко краснеет, выдавая волнение (не поэтому ли он очень тщательно и подолгу гримирует лицо?), светлые ресницы и зеленые глаза, которые несколько портит жесткий взгляд притаившегося хищника. Черты лица правильны, и, как у многих ломбардцев, напоминают не о наследниках Древнего Рима, но о тех, чьи мечи сокрушили величие империи. Довольно длинные кудри он завивает на концах, позволяя романтически рассыпаться по-плечам "а-ля Уго Фосколо". Доннино гибок и ловок, обладает хорошей осанкой, двигается нарочито замедленно. Вальяжен, избегает резких движений, однако порою склонен к аффектированным жестам, что объясняется его прошлым. В одежде предпочитает строгий английский стиль, введенный в моду Браммелом, и не питает любви к драгоценностям. Когда необходимо, демонстрирует прекрасные манеры и все свое обаяние.
5. Биография (минимум - 10 строк)
Итак, когда семейство Доннино оказалось лишенным средств к существованию, пятилетний Оронцо, обладающий внешностью настоящего херувима, увековеченного Рафаэлем и другими мастерами Возрождения, не вкусил горького хлеба беспризорной жизни, но попал к дальней тетушке с материнской стороны, у которой в относительном тепле и сытости прожил следующие четыре года и даже ходил в церковную школу, где преуспел в учебе, но увы... когда страдающая астмой пожилая синьора скончалась от тяжелой осложненной пневмонии, занятия пришлось бросить: приметивший симпатичного смышленого мальчугана пономарь помог с зачислением в хор
Условия были, мягко говрря, спартанские: дети проводили за учением по 12 часов в день, их учили правильному пению, развитию голоса, актерскому мастерству, композиции и сложению псалмов и мотетов, а также необходимой общей грамотности, танцам и хорошим манерам, умению вести светскую беседу, прививали вкус - все это было осколками неотвратимо уходящего в прошлое "галантного века", чудом уцелевшими в огне новых войн - Наполеону были нужны солдаты, а не сладкоголосые певцы.
Как случилось, что Оронцо выбился в пятерку лучших - неведомо, однако по прошествии некоторого времени с молодым Доннино случилось то, что в странах Италии неизбежно с талантливыми певцами и служит предметом осуждения в более северных странах. По этой же причине юноша избежал мобилизации в наполеоновскую армию, и, достигнув двадцати лет, задумался о карьере оперного певца.
В двадцать лет - он был представлен в театре Савелли в Риме, солировал в опере "Дафнис и Хлоя", в роли Хлои, отмечен Папой, его начинают приглашать в различные театры, он заключал контракты ненадолго - однажды, встретив после спектакля человека в желтой шелковой маске, Оронцо без колебания расстался с вольно-пестрой жизнью "человека музыки", ради может быть, призрачной, но такой манящей (а кто не был романтиком в двадцать лет?) идеи свободы Италии: вкусив наполеоновского ярма, ломбардцы и тосканцы готовили восстание, карбонарские венты находились на пике могущества, заставляя трепетать полицию и армию, а человек в желтой шелковой маске - граф Рокко, был главой Венты, и... что греха таить, открыл неискушенному рыжему красавчику греховные таинства любви. Так бывший оперный талант стал революционером, впрочем, норовистая лошадка-судьба не преминула сделать очередной кульбит, в результате граф Рокко попал на эшафот, а Оронцо, спасаясь как от преследования новой власти, так и от мести бывших товарищей по тайному обществу (полагают, что это именно он навел полицию на след Венты и помог "филистимлянам обезоружить Самсона"), бежал за Альпы, где какое-то время подвизался то натурщиком у романтически настроенных французских живописцев, то выступая в провинциальных театриках, но вскоре с этим пришлось покончить из страха раскрыться. Предателей Вента ох как не жаловала, и желая раствориться, словно крупица соли в океане, Доннино перебирается в Париж, где, совершенно не брезгуя, поступает филером в Сюрто. Мсье Жискэ упоминает его в своих мемуарах как "Мсье Ба-Руж", "Красный Чулочек", и говорит, что поручал ему особо важные дела, степень секретности которых, даже тридцать лет спустя, была настолько велика, что префект парижской полиции отделывается лишь парой странных фраз явно стеганографического характера.
Несмотря ни на что, у Оронцо есть постоянная любовница, хотя, вполне возможно, это только прикрытие, необходимое для создания образа, о котором мы сейчас и расскажем.
6. Характер, привычки
Сильным духом Доннино, пожалуй, не назовешь, недостаток смелости и решимости он компенсирует поистине иезуитской хитростью, которая позволяет не только просчитывать ходы противника, но и "включает" в стрессовых ситуациях удивительную интуицию, ей Оронцо доверяет целиком и полностью. Припертый же к стенке, способен на яростное, нерассуждающее сопротивление, отчего становится вдвойне опасен. Тщательно скрывает свой страх перед Вентой - но наблюдательный человек заметит глухую ненависть, сквозящую в словах Доннино, когда речь заходит о карбонариях, и блеск в обычно полусонных глазах. В обыденной жизни отлично умеет "зеркалить" собеседника, и когда необходимо, демонстрирует прекрасные манеры и все свое обаяние. С женщинами он вежлив, предупредителен и бережен. С мужчинами ровен, холоден и подозрителен, что, впрочем, заметить не так уж и просто благодаря неизменно спокойному тону и изысканной галантности, воспринимаемой парижскими фланерами почти как издевка. Моральных принципов не имеет, к этическим проблемам равнодушен.
7. Умения, навыки
Несмотря на небольшую полноту и слабые легкие, Оронцо неплохой наездник. Мастерски владеет огнестрельным оружием, но не афиширует это; к поединкам на шпагах и рапирах в силу врожденной трусости испытывает неодолимое отвращение. Несмотря на то, что Доннино так и не получил систематического образования, он довольно неплохо владеет пером и вполне может подделать любой стиль письма, чем и воспользовался мсье Жискэ. Воспроизвести какой угодно почерк тоже не представляет для него ни малейшего труда, и в таком случае он пишет практически без ошибок, воспринимая грамотность образца. Сам же Оронцо, увы, дислектик, и испытывает неимоверные трудности, сталкиваясь с необходимостью выразить мысли на бумаге.
8. Вероисповедание, идеалы, духовный мир
Формально принадлежит к римско-католической церкви, но сердце Оронцо глухо к религии, и хотя он прилежно посещает мессы и ходит к исповеди, об его истинном отношении к вере и его кредо не догадывается никто. Понятия "дружба" и "любовь" им тоже трактуются весьма своеобразно - если сегодня вы вполне мирно беседовали с Доннино и, поддавшись его обаянию, позволили сеюе откровенность по поводу существующей власти, с большой вероятностью, ваш сон будет омрачен визитом жандармов, и остаток ночи вы проведете в камере предварительного заключения где-нибудь в Консьержери.
9. Политические взгляды
Крепко обжегшись в юности на безудержном радикализме, в эмиграции Доннино стал едва ли не консерватором, свято убежденным в нерушимости существующего порядка и люто ненавидящим даже вполне благопристойный либерализм. Без сомнения, если республиканцам суждено захватить власть, более преданного приверженца им не найти, поскольку для людей образца Оронцо страх смерти всегда сильнее любви к абстракциям. Его любимое выражение - "в отличие от кожи, идеалы можно содрать относительно безболезненно и неоднократно".
10. Пробный пост.

... Есть дела, что страшатся солнечного света, их удел - тьма беспроглядная, первородный мрак хаоса, где бездна, покоясь сама на себе, неустанно вгрызается в свою плоть, зачинает от себя же и принимает своих детей обратно. Бездна темных желаний, неутоленной похоти, и в самом деле, неважно, чего эта похоть вожделеет: живое тело ли, золотую тяжесть власти или просто недосягаемую идеальность абстракции; Оронцо знал: таковы желания человеческие, и ради призрачного обладания хоть последний нищий с площади Аль, хоть и всесильный министр, пойдут на что угодно, главное - разбудить эту не знающую света глубину, поманить дремлющего зверя отблеском карманного зеркальца - щелкнут грозные челюсти и сдавленно заворчит, ворочаясь за прутьями, лесное прошлое цивилизованного парижанина. Вот почему он склонил голову, избегая смотреть в антрацитово-безжизненные глаза мсье Жискэ, чей голос, столь же неживой, напоминал лязг заржавелых механизмов, натужно приводимых в движение безжалостной рукою.
- Да, мсье?
- Это дело я могу доверить только вам, Ба-Руж. Не буду скрывать, в его успешном выполнении напрямую заинтересованы очень высокие круги и они наслышаны о ваших... гм-м, подвигах. Ни единой осечки с тридцатого года! Но здесь... дело особого рода, - бледные пальцы любовно огладили толстую папку потертого сафьяна. - Не стоит выгибать бровь, Доннино, при упоминании таких материй как "государственные интересы" и "будущее страны", в данном случае это не выспренние заголовки бульварной прессы, а сухая констатация факта. Разумеется, вы понимаете, что вопрос о цене даже не будет затрагиваться, главное - успех. Полный и безоговорчный успех, мсье. О других вариантах не может быть и речи.